1587—1610

Потомок суздальских князей, видный военный деятель и дипломат М. В. Скопин-Шуйский рано прослыл человеком необыкновенных способностей. Стольником он стал еще при дворе Бо¬риса Годунова; позже Лжедмитрий I произвел его в великие мечники и поручил ему доставить в Москву бывшую царицу Марфу Нагую, послушно признавшую в нем — самозванце — своего сына царевича Дмитрия.
После того как его дядя, Василий Иванович Шуйский (см.), в мае 1606 г. взошел на царский престол, М. В. Скопин-Шуйский оказал ему значительную помощь в борьбе с отрядами Болотникова (см.). Вскоре юный князь был послан в Великий Новгород для вербовки ратных людей в Северо-Западной части русского государства и сумел заключить выгодный договор со шведским королем Карлом IX. Наибольших же успехов он достиг в борьбе с польскими интервентами и их пособниками. Выступив из Новгорода в апреле 1609 г., вслед за взятием городов Орешка, Твери и Торжка, Скопин-Шуйский освобождает Старую Руссу, снимает осаду Троицкой лавры. Народ начинает видеть в нем спасителя страны от иноземцев. Ходили даже толки о возможном провозглашении его царем, но этому помешала ранняя смерть полководца, по всей вероятности от тифа. Однако по Москве тогда распространились слухи, что он был отравлен на пиру женой воеводы Дмитрия Шуйского, брата царя.

 

 

* * *

 

В восторженно-патетическом тоне пишет о Михаиле Скопине-Шуйском Н. М. Карамзин в «Истории государства Российского», подробно описывает его подвиги С. М. Соловьев в капитальной «Истории России с древнейших времен». Из работ современных историков, касающихся деятельности Скопина-Шуйского, могут быть полезны монографии Г. В. Абрамовича «Князья Шуйские и российский трон» (1), работы Р. Г. Скрынникова «На страже московских рубежей» (8), «Смута в России в начале XVII в.» (9), «Лихолетье» (7). Обширной главой, специально посвященной Ско-пину-Шуйскому, начинается публицистический труд В. В. Каргалова «Полководцы XVII в.» (3). Автор подробно рассказывает об этом талантливом воеводе, неистощимом на военные хитрости, сумевшем в короткий срок сформировать из разношерстного опол¬чения непобедимые полки.

ФАКТЫ И МНЕНИЯ

«Что же были за причины славы и любви народной, приобретенных Скопиным? Мы видели, как замутившееся, расшатавшееся в своих основах общество русское страдало от отсутствия точки опоры, от отсутствия человека, к которому можно было бы привязаться, около которого можно было бы сосредоточиться; таким человеком явился наконец князь Скопин. Москва в осаде... терпит голод, видит в стенах своих небывалые прежде смуты... посреди этих бед произносится постоянно одно имя, которое оживляет всех надеждой: это имя — имя Скопина. Князь Михаила Васильевич в Новгороде, он договорился со шведами, идет с ними на избавление Москвы... Скопин уже в Торжке, вот он в Твери, вот он в Александровской слободе; в Москве сильный голод, волнение, но вдруг все утихает, звонят колокола, народ спешит в церкви, там поют благодарные молебны, ибо пришла весть, что князь Михаила Васильевич близко! Во дворце кремлевском невзрачный старик, нелюбимый, недеятельный уже потому, что нечего ему делать, сидя в осаде, и вся государственная деятельность перешла к Скопину, который один действует, один движется, от него одного зависит великое дело избавления».

Соловьев С. М. (10, с. 564).

«Точных документальных данных об обстоятельствах смерти Михаила Скопина-Шуйского нет, следствия по этому делу не производилось. Сам царь Василий Шуйский постарался сделать все, чтобы рассеять подозрения в своей виновности. Он демонстративно рыдал над гробом племянника, устроил торжественные похороны. Погребен Михаил Скопин-Шуйский в Архангельском соборе, месте захоронения великих князей и царей, в особом приделе Усекновения главы Иоанна Предтечи. Надгробие было сложено из кирпича, наподобие царских гробниц, над ним — портрет полководца. Казалось, было сделано все, чтобы рассеять порочившие Василия Шуйского слухи. Но в народной памяти славный полководец Михаил Скопин-Шуйский остался жертвой коварства и жестокости».

Каргалов В. В. (3, с. 108—109).

«Наемные шведские отряды под начальством царского племянника Михаила Васильевича Скопина-Шуйского очистили... северные пути к Москве и стояли в это время уже в Александро¬вой слободе. 12 марта Скопин был уже в городе... К лету 1610 года царь Василий опять уподобился „орлу беспёру". В первой же битве с войсками короля Сигизмунда под Клушиным 24 июня не получившие жалования „немцы" Шуйского без дальнейших околичностей перешли к противнику... Современники, разумеется, приписывали такой неожиданный после недавнего торжества оборот дела личным переменам, тому, что во главе московской армии стоял теперь не популярный Скопин, за два месяца до того умерший, будто бы „отравленный" Шуйским, а никем не любимый брат царя Василия Дмитрий Иванович... Но измены „немцев", рано или поздно, раз не было денег, никакая талантливость не предотвратила бы... Так что князь Михаил Скопин умер, по всей вероятности, от тифа, весьма вовремя для своей военной славы».

Покровский М. Н. (6, с. 389—390).

«Слава его распространилась повсюду. Царя Василия не тер¬пели, и русские стали поговаривать, что следует его низложить, а царем сделать Михаила Васильевича... Василий уже ненавидел Михайло Васильевича. Торжественная встреча, беспрестанные знаки народного расположения, сопровождавшие каждое появление Скопина среди народа, внушали ему страх. Русские люди открыто говорили, что надобно низложить Василия и избрать царем Скопина. Василий решился прямо объясниться с последним и изъявлял ему свои опасения. Князь Михаил Васильевич уверял, что не помышляет о короне, но Василия этим нельзя было уверить: Василий сам помнил, как он, в былые времена, клялся в своей верности Борису и Димитрию... Но больше всего ненавидел Скопина неспособный брат царя, Дмитрий Шуйский... Всеобщая молва приписывала смерть Скопина отраве, которую будто бы поднесла ему на пиру... жена Дмитрия Шуйского Екатерина, дочь Малюты Скуратова, „кума крестная, змея подколодная", как выражается народная песня».

Костомаров Н. И. (4, с. 689^-691).